Идея нации столь привычна, что мало кто задается мыслью ее проанализировать или поставить под сомнение, - она попросту принимается как нечто с проводить различие между «либеральными» и «этническимиамо собой разумеющееся . Тем временем термин «нация» с равным успехом применяется к весьма разным явлениям - к государству, стране, этнической группе и даже к расе. Организация Объединенных Наций, например, названа совершенно неправильно, поскольку это организация государств, а не национальных сообществ. Каковы же тогда характерные признаки нации? Что отличает нацию от других социальных групп, от других форм общности людей?

«Формы всеобщего исторически изменчивы. Единство племени держалось на традиции. Единство народа имеет религиозную основу. Нация объединена посредством государства. Возникновение идеологии знаменует момент образования нации. "Нациогенез" - сущность любой идеологии, а не обязательно национализма», - отмечает В. Б. Пастухов. Следовательно, исторически менялось не только понятие «государство», но и понятие «нация».определить нацию на основании одних лишь объективных факторов невозможно

В древности оно обозначало «общее происхождение» и было синонимом понятия gens - «племя». «В классическом римском словоупотреблении natio, подобно gens, служило противоположностью civitas. В этом смысле нации изначально являлись сообществами людей одного и того же происхождения, еще не объединившихся в политическую форму государства, но связанных совместным поселением, общим языком, обычаями и традициями», - пишет Ю. Хабермас.

В Средние века нацией начали называть местные сообщества, объединенные языковой и/или профессиональной общностью, а во времена М. Лютера термин «нация» стал иногда употребляться для обозначения сообщества всех сословий в государстве. Это понятие использовали применительно к гильдиям, корпорациям, союзам в стенах европейских университетов, феодальным сословиям, массам людей и группам, основанным на общей культуре и истории . «Во всех случаях, - пишет К. Вердери, - оно служило инструментом отбора - тем, что сплачивает в общую массу одних людей, которых нужно отличать от других, существующих бок о бок с этими первыми; вот только критерии, которые использовались при этом отборе... например передача ремесленных навыков, аристократические привилегии, гражданская ответственность и культурно-историческая общность, - варьировались в зависимости от времени и контекста». Слово «нация» первоначально отнюдь не распространялось на все население того или иного региона, но лишь на те его группы, которые развили у себя чувство идентичности, основанное на общности языка, истории, верований, и стали действовать исходя из этого. Так, у М. Монтеня в его «Опытах» слово nation служит для обозначения общности, связанной общими нравами и обычаями.

Начиная с XV в. термин «нация» использовался аристократией все в большей мере в политических целях . Политическая концепция «нации» также охватывала только тех, кто имел возможность участвовать в политической жизни . Она оказывала серьезное влияние на процесс складывания национального государства. Борьба за участие в строительстве такого государства зачастую принимала форму конфронтации между монархом и привилегированными классами, которые часто объединялись в рамках сословного парламента. Эти классы нередко выставляли себя защитниками «нации» (в политическом смысле этого термина) перед лицом двора. Значение слова «нация» в XVIII в. точно выразил И. Кант, определивший также различия между понятиями «нация» и «народ»: «Под словом „народ" (populus) понимают объединенное в той или другой местности множество людей, поскольку они составляют одно целое. Это множество или часть его, которая ввиду общего происхождения признает себя объединенной в одно гражданское целое, называется нацией (gens), а та часть, которая исключает себя из этих законов (дикая толпа в этом народе), называется чернью (vulgus), противозаконное объединение которой называется скопищем (agree per turbas); это такое поведение, которое лишает их достоинства граждан».

Однако уже у Ж.-Ж. Руссо понятие nation выступает как синоним понятия «государство» (Etat), и нация главным образом понимается как «народ, имеющий constitution». В конце XVIII в. борьба за признание наций расширилась и углубилась, захватив также непривилегированные классы. Самостоятельно просвещавшиеся средние классы (буржуа) требовали включить в «нацию» политическое сообщество, и это вызывало осложнения антимонархического и антиаристократического характера . «Демократическое преобразование Adelsnation, нации знати, в Volksnation, нацию народа, предполагало глубокие изменения в ментальности населения в целом. Начало этому процессу положила работа ученых и интеллектуалов. Их националистическая пропаганда явилась стимулом политической мобилизации среди городских образованных средних классов еще до того, как современная идея нации получила более широкий резонанс».

Именно Великая французская революция навсегда разрушила веру в божественное и неоспоримое право монархов властвовать и разожгла борьбу против привилегированных классов в интересах становления суверенной нации свободных и равноправных индивидуумов. В концепции суверенной нации, утвердившейся в годы Французской революции, схема легитимации власти абсолютного монарха используется в светском варианте, и нация отождествляется с суверенным народом . Правда, теперь представители привилегированных сословий исключались из числа граждан нации. Можно вспомнить концепцию аббата Э. Сийеса, объявившего французами только представителей третьего сословия (которые, по его мнению, были потомками галлов и римлян) и отказавшего в принадлежности к французской нации аристократии как потомкам завоевателей-норманнов. Он, в частности, писал: «Третьему сословию нечего бояться идти вглубь веков. Оно найдет себя во времена еще дозавоевательные и, имея сегодня достаточно сил, чтобы дать отпор, окажет ныне куда более мощное сопротивление. Почему не низвергнет оно в леса Франконии все эти семейства, лелеющие безумную претензию на происхождение от расы завоевателей и на их права? Очистившись, таким образом, нация вполне будет вправе, как я полагаю, называть среди своих предков лишь галлов и римлян».

Французские революционеры, действовавшие во благо суверенной нации, подчеркивали свою преданность Отечеству - т. е. свои гражданские обязанности перед государством, являющимся гарантом существования нации , определяемой как «единая и неделимая». Однако в 1789 г. половина населения Франции вовсе не говорила по-французски, и это несмотря на то, что французский язык, сформировавшийся на базе франсийского диалекта исторической области Иль-де-Франс, еще в 1539 г. королевским ордонансом был объявлен обязательным для употребления во всех официальных актах. Повсеместно на нем велось судопроизводство, составлялись финансовые документы, а гугеноты сделали его языком религии, способствуя тем самым проникновению его в народную среду. Даже в 1863 г. примерно пятая часть французов не владела официальным литературным французским языком. «Слияние деревенской и крестьянской Франции с республиканской нацией на принципах того же 89-го года будет длиться еще по меньшей мере целое столетие и значительно дольше в таких отсталых областях, как Бретань или юго-запад, - отмечает известный историк Франсуа Фюре. - Столь долго приписывавшаяся парижской диктатуре победа республиканского якобинства была достигнута лишь с того момента, когда она получила поддержку сельских избирателей в конце XIX в.». Задача же «превращения крестьян во французов» (Ю. Вебер) была окончательно решена только в XXв.

В Соединенном Королевстве несколько раньше, чем во Франции, «политическая» нация сформировалась из тех, кто населял Британские острова, и включала в себя различные этнические составляющие, однако воспринималась как единое целое прежде всего благодаря общей для всех приверженности протестантизму, свободе и закону , а также разделяемой всеми враждебности по отношению к католицизму и его воплощению во всеобщем национальном враге - Франции (образ внешнего врага). Кроме того, национальное единство было скреплено жестокостью по отношению к британским католикам гэльского и шотландского происхождения (образ внутреннего врага), которых безжалостно истребляли и изгоняли из страны, поскольку они отождествлялись с внешним врагом нации. Подобная жестокость была необходима для того, чтобы преодолеть враждебность, существовавшую до тех пор даже между протестантами-англичанами и протестантами-шотландцами, - ведь исторически они принадлежали к народам, которые воевали друг с другом с небольшими перерывами в течение предшествовавших шестисот лет.

В итальянском обществе вскоре после объединения страны в 1870 г. «стандартный» государственный язык (основу которого составило тоскано-флорентийское наречие) использовался ничтожной частью населения, а региональные различия были столь велики, что это дало основания писателю и либеральному политику М. д"Адзельо выступить с призывом: «Мы создали Италию, теперь мы должны создать итальянцев! ».

Политический девиз Старого порядка - «Один король, одна вера, один закон!» - французские революционеры сначала заменили формулой «Нация! Закон. Король». С тех пор именно нация творила законы, которые король должен был применять. А когда, в августе 1792 г. монархия была упразднена, главным источником суверенитета окончательно стала нация . Декларация прав человека и гражданина гласила:«Источник всякого суверенитета коренится по существу своему в нации; никакая группа и никакое лицо не могут осуществлять власть, не исходящую явно из этого источника». Все, что ранее было королевским, теперь превращалось в национальное, государственное. Согласно представлениям французских революционеров, нация строится на свободном самоопределении индивида и общества и единстве гражданской политической культуры, а не на культурно-исторических или тем более кровных узах.

Нация - это единство государства и гражданского общества

Французская революция провозгласила и законодательно закрепила еще один важный принцип, но уже в сфере международных отношений: невмешательство в дела других народов и осуждение завоевательных войн. Новшества в международном праве вместе с радикальными внешне- и внутриполитическими преобразованиями способствовали появлению и развитию национальных движений в Европе, основной целью которых стало создание суверенных национальных государств.

Одним из результатов Французской революции стало рождение первой националистической диктатуры современного мира - бонапартизма (1799 г.), который представляет собой первую в истории Нового времени попытку введения единоличного правления на основе народного волеизъявления: если формула европейского абсолютизма - «Государство - это я» (Людовик XIV), то новейшая формула, на которой базировалась власть Наполеона I - «Нация - это я» (однако еще до Наполеона М. Робеспьер скромно заявлял: «Я не являюсь ни низкопоклонником, ни повелителем, ни трибуном, ни защитником народа; народ - это я»).

Формирование деспотического режима, вырастающего из демократии и замешенного на националистических призывах к нации и народу, было действительно совершенно новым явлением (появляется в связи с этим и необычная формула: «Император согласно конституции Республики»). Перспектива бонапартистской идеологии поэтому определена как стремление к неограниченной единоличной власти цезаристского толка, опирающееся на легитимную волю народа (нации). Впервые сложилась ситуация, неоднократно затем повторявшаяся, когда новые демократические принципы легитимации власти были использованы для воссоздания и легитимации неограниченного господства. В результате Наполеон совместил два типа легитимации - демократическую (плебисцитарную) и традиционно-монархическую (божественную - коронация в соборе Парижской Богоматери), став императором «милостью Божией и волей французского народа».

Однако именно со времен Французской революции слово «нация» (на Западе) стало означать уроженцев страны, государство и народ как идейное и политическое целое и противопоставляться понятию «подданные короля». Именно деятелями революции был пущен в оборот новый термин «национализм» и сформулирован так называемый принцип национальности, согласно которому каждый народ суверенен и имеет право на образование собственного государства. Национализм превратил легитимность народов в высшую форму легитимности. Эти принципы воплотились в европейской истории XIX столетия, названного «веком национализма». Не случайно нация понимается здесь по-прежнему преимущественно политически - как общность граждан государства, подчиняющихся общим законам.

В данном случае речь идет об эволюции понятий «государство» и «нация» в Западной Европе. Однако уже в Германии, куда государственное и национальное единство пришло поздно (в 1871 г.) и «сверху», а национальная идея ему предшествовала, слово Reich охватывало более обширную сферу, воспаряло в духовные трансцендентные пределы. Можно вспомнить, что только признание Вестфальским договором суверенности германских княжеств лишило Германию ее былого господства во внешнеполитических делах Европы. Однако государственное образование, куда вплоть до 1806 г. входили германские государства, называлось «Священная Римская империя германской нации ». Поэтому такое принципиально новое явление, как образование единого национального немецкого государства в 1871 г., преподносилось в качестве восстановления исторической справедливости и возвращения к традициям Священной Римской империи германской нации, созданной Оттоном I еще в X в.

Согласно Р. Коселлеку, латинский термин status был переведен на немецкий словом Staat уже в XV в., однако как понятие, обозначающее государство, оно используется только с конца XVIII в. Reich никогда не был «государством» во французском смысле слова. Поэтому до конца XVIII в. термин Staat здесь использовали исключительно для обозначения статуса или сословия, в особенности для обозначения высокого социального статуса или статуса власти, причем часто в таких словосочетаниях, как Furstenstaat. Если словосочетание «суверенное государство» возникло во Франции уже в XVII в., то в Германии его стали использовать только в XIX в. Отсюда часто отмечаемый исследователями немецкий культ государства. Ф. Дюрренматт, объясняя обожествление государства в немецкой традиции, писал: «У немцев никогда не было государства, зато был миф священной империи. Немецкий патриотизм всегда был романтическим, непременно антисемитским, благочестивым и уважительным к власти».

Понятие «нация» также получает здесь иной смысл. Для немецких романтиков нация есть нечто персоноподобное - «мегаантропос»: у нее индивидуальная, единственная в своем роде судьба; она обладает собственным характером или душой, миссией и волей, ей свойственно внутренне связанное духовное и психическое развитие, которое называется ее историей. Нациям даже иногда приписывался «жизненный возраст», при этом различали между «юностью», «зрелостью» и «старостью»; в качестве своего материального референта она имеет территорию, ограниченную, подобно человеческому телу. Государство же должно быть «внутренней связанностью целостных психических и духовных потребностей, целостной внутренней и внешней жизнью нации в одном большом, активном и бесконечно подвижном целом» (А. Мюллер), т.е.государство - продукт окончательного оформления нации как органической целостности.

Немецкий философ и историк И.Г. Гердер (1744-1803) выдвинул тезис о том, что человечество как нечто всеобщее воплощается в отдельных исторически сложившихся нациях. «Народы с их разными языками - это многообразное выражение единого Божественного порядка, и каждый народ вносит свой вклад в его осуществление. Единственным предметом национальной гордости может быть то, что нация представляет собой часть человечества. Особая, отдельная национальная гордость , так же как гордость происхождения, - большая глупость, ибо «нет на земле народа, единственно избранного Господом: истину должны искать все, сад всеобщего блага должны создавать все». Таким образом, уже накануне Великой французской революции образованные слои немецкого общества противопоставили «имперской нации» князей новое понимание нации как народной общности, основанной на общем языке, культуре, истории и правах человека.

Уже Леон Дюги, который в 1920 г. ввел в научный оборот понятие «нация-государство», отметил различие между «французским» и «немецким» пониманием нации. В частности, он считал, что к началуXX в. в Европе сформировались две концепции общественной жизни, форм государственной власти и ее легитимации, которые и противостояли друг другу в Первой мировой войне. С одной стороны находилась Германия, защищавшая мировоззрение, согласно которому власть (суверенитет) принадлежит государству, а нация есть не что иное, как орган государства. С другой - Франция с ее традициями суверенитета нации, отстаивающая свое видение государства как «нации-государства».

Следовательно, по мнению Л. Дюги, основным признаком «нации-государства» является то, что нация обладает суверенитетом. Что же касается «государства-нации», то оно квалифицируется как политическая организация с еще недостроенным национальным базисом. В этом случае национальная идентичность не органически созревает в ходе исторического развития страны, а весьма искусственно стимулируется государством. Этим во многом объясняется тот факт, что подавляющее большинство националистически настроенных политиков есть порождение именно «государств-наций». И, как правило, борьба за создание духа национальной идентичности в своей стране переходит у таких политиков во враждебность к другим нациям.

Если французская нация представляет собой политический проект, рожденный в упорной политической борьбе третьего сословия, то немецкая нация, наоборот, появилась сначала в трудах интеллектуалов-романтиков как вечный дар, основанный на общности языка и культуры. Для последних язык был сущностью нации, тогда как для французских революционеров он служил средством достижения национального единства. Не случайно И.Г. Гердер считал, что национальность следует рассматривать, прежде всего, как культурный феномен, т. е. как категорию, относящуюся к гражданскому обществу, а не к государству.

Для всех современных националистов нации - это извечные (примордиальные) сущности, естественные человеческие коллективы. Они не возникают, а лишь пробуждаются после того, как некоторое время пребывали в состоянии летаргии. Осознав себя, нации стремятся исправить историческую несправедливость либо добиться ее.

Эрик Хобсбаум вычленяет два принципиальных смысла понятия «нация» в Новое время:

1) отношение, известное под названием гражданства, в рамках которого нацию составляет коллективный суверенитет, основанный на общем политическом участии;

2) отношение, известное как этничность , в рамках которого в нацию включаются все те, кого предположительно связывает общий язык, история или культурная идентичность в более широком понимании.

В этой связи Я. Рёзелъ предлагает проводить различие между «либеральными» и «этническими» нациями-государствами. Идея либеральной нации, по мнению исследователя, возникла раньше, чем идея этнонации. Формирование либеральных наций связано с демократизацией государства, они принципиально открыты для членства. Либерализм воспринимает человечество как некий агрегат, состоящий из индивидов, которые имеют возможность свободно объединяться. Этническая же концепция нации носит объективистский и детерминистский характер. Этнонация - это закрытая нация . Человечество в данной концепции предстает как конгломерат, естественным образом распадающийся на этнические группы, которые стремятся поддерживать свою идентичность. По мнению автора, эти две концепции нации не просто несовместимы, они находятся в постоянном соперничестве.

На протяжении XX в. слова «нация» и производное от него «национальность» употреблялись в русском языке обычно в этническом смысле, не связанном с наличием или отсутствием государственности, что вносит сегодня дополнительную путаницу в вопрос разграничения содержания понятий в российской этнополитологии. В советской науке было принято выделять стадиально-исторические разновидности этноса -племя, народность, нацию, связывая их с определенными общественно-экономическими формациями. Нация рассматривалась как высшая форма этнической общности, сложившаяся в период становления капитализма на основе экономических связей, единства территории, языка, особенностей культуры и психики, т. е. представления о нации базировались на знаменитом определении И.В. Сталина начала XX в.:

«Нация - это исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры (...) ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией» (работа «Марксизм и национальный вопрос»).

У Н.А.Бердяева был идеалистический подход в определении нации: «Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия не являются признаками, определяющими национальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определении. Национальность - сложное историческое образование, она формируется в результате кровного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу, и духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный лик... Тайна национальности хранится за всей зыбкостью исторических стихий, за всеми переменами судьбы, за всеми движениями, разрушающими прошлое и созидающими не бывшее. Душа Франции Средневековья и Франции XX в. - одна и та же национальная душа, хотя в истории изменилось все до неузнаваемости».

Многие авторы не разграничивают употребление слов «нация» и «народ» применительно к этническим и территориально-политическим сообществам. Отсюда не различаются или же жестко противопоставляются два основных типа национализма (по-западному) и определение нации, национального и националистического (в российской литературе). Но при этом гражданский или государственный, культурный или этнический типы общностей в действительности перекликаются между собой и не взаимоисключают друг друга. Речь идет о нации-этносе и нации-государстве, совершенно при этом не противопоставляя их, а лишь прослеживая логику их же собственного исторического развития, генезиса.

Народы, населявшие СССР, делились на народности, национальные группы и нации (такое деление было закреплено в Конституции СССР 1936 г.). Нациями считались те народы, которые имели свою государственность , - т. е. титульные народы республик, союзных и автономных, следовательно, существовала своеобразная иерархия этнокультурных общностей и национально-государственных образований. Таким образом, в советской науке и политической практике господствовал примордиалистский подход к этническим категориям.

В свою очередь, Збигнев Бжезинский задается вопросом: чем является Россия - нацией-государством или многонациональной империей? И отвечает на него призывом «настойчиво создавать стимулирующую обстановку, чтобы Россия могла определить себя как собственно Россия... Перестав быть империей, Россия сохраняет шанс стать, подобно Франции и Великобритании или ранней постосманской Турции, нормальным государством».

Сегодня же в России распространено как этническое (немецкое), так и политическое (французское) понимание нации - при явном преобладании первого - и нет единства мнений об их содержании и соотношении. В действительности же такое деление дефиниций «нации» на два класса достаточно условно, поскольку это понятие также многозначно и имеет различные оттенки и определения. Как отмечает американский политолог Г. Айзекс, «у каждого автора свой перечень частей, которые составляют нацию. Одним признаком больше, одним признаком меньше. Все они включают общую культуру, историю, традицию, язык, религию: некоторые добавляют «расу», а также территорию, политику и экономику - элементы, которые в той или иной степени входят в состав того, что называют «нацией».

М. Вебер следующим образом определяет нацию: «Понятие нации может быть определено примерно так: она являет собой данную в чувственности общность, адекватным выражением которой могло бы быть собственное государство и которая, следовательно, обычно стремится породить из себя это государство». Близкое по смыслу определение нации сформулировал Эрнест Ренан в 1882 г., подчеркнув особую роль в ее формировании исторического сознания и общей коллективной памяти. Э. Ренан отметил, что множество факторов, таких, как общая религия, этнический принцип, естественные географические границы и, прежде всего, общий язык и культура, вполне могут играть выдающуюся роль в самовосприятии наций, но в качестве критерия определения нации этого недостаточно. В частности, отвергая в качестве такого критерия общие интересы группы, Ренан иронично замечает: «Таможенный союз не бывает Отчизной». В результате, согласно Э. Ренану, «нация - душа, духовный принцип. Две вещи составляют эту душу, этот духовный принцип. Одна из них принадлежит прошлому, другая - настоящему. Первое - это совместное владение богатым наследием воспоминаний, второе - настоящее согласие, желание жить вместе. Нация, таким образом, это большая солидарная общность, поддерживаемая идеей уже совершённых жертв и тех, которые люди готовы принести в будущем. Условием ее существования является прошлое, но определяется она в настоящем конкретном факте - ясно провозглашенном желании продолжать совместное существование. Бытие нации, извините меня за такую метафору, - это ежедневный плебисцит».

Таким образом, М. Вебер, Дж. С. Милль. Э. Ренан и другие (преимущественно либеральные) мыслители представляли нацию результатом свободного выбора людей, выражающих волю жить вместе и под «своим» правлением, выбора, который совершается при определенных исторических обстоятельствах и определяется рядом факторов, ни один из которых не является a priori решающим.

Согласно другому известному определению - Б. Андерсона, нации - это «воображаемые сообщества», что, разумеется, не означает, будто нация - сугубо искусственная конструкция: она есть спонтанное порождение человеческого духа. Она воображаема потому, что члены даже самой маленькой нации никогда не знают друг друга лично, не встречаются и не разговаривают. И, тем не менее, в сознании каждого существует образ своей нации. Обязательное условие формирования у любого сообщества представления о себе - преемственность сознания. Само существо «нации» как коллективного целого, живущего преемственно от поколения к поколению, предопределяет некоторую «традицию» ее жизни, сохранение основ этой жизни. Культ предков в традиционном обществе, национальные праздники и поклонение национальным святыням в наши дни призваны напоминать нам, что все мы связаны общими корнями и общим прошлым. Нации настолько же условны, насколько и органичны, ибо любые из них имеют свои границы, за которыми находятся уже другие нации… Они реальны благодаря воспроизводству веры людей в их реальность и институтам, ответственным за воспроизводство этой веры».

Аналогичный подход у В.А.Тишкова: нация, по его мнению, - это категория семантико-метафорическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и политическую легитимность и которая не стала и не может быть категорией анализа, т. е. стать научной дефиницией.

В сознании людей нация - всегда единое сообщество. Независимо от существующего в ней неравенства мы, как правило, воспринимаем ее на уровне горизонтальных связей. Но при этом она выступает и как сообщество политическое. Мы не принимаем ее за добровольную ассоциацию частных лиц, которая в любой момент может распасться; напротив, нация проявляет себя через систему общественных институтов, созданных для служения общности, главный из них - государство. Поэтому нация видится как независимая единица, не случайно ее концепция родилась в эпоху Французской революции, которая поставила под сомнение законность традиционного династического правления и суверенитет монарха. С тех пор народы, сознающие себя нациями, борются за национальное освобождение, и символ этой свободы суверенное государство. «Нация есть не что иное, как государство-нация: политическая форма территориального суверенитета над подданными и культурная (языковая и, или религиозная) гомогенизация группы, накладываясь друг на друга, порождают нацию», - пишет Д. Кола.

Таким образом, как и всякая национальная общность, западные нации создавались на базе той или иной комбинации политических, социально-экономических, культурных и этнических факторов. Процесс их становления опирался на культуру и единство доминирующей этнической группы, имевшей в свою очередь многовековую историю предшествующей консолидации. Поэтому нельзя игнорировать этническую и политическую историю, поскольку в истории становления любого явления находится ключ к пониманию его природы.

Нация и насилие в модели государственной нации Ренана

Эрнест Ренан, повсеместно цитируемый как первоисточник в вопросе о западной модели государственной нации, нисколько не сомневается в присутствии насилия в ее истории. В своем знаменитом докладе «Что есть нация» в 1882 году он пишет: «Объединение происходит всегда самым жестоким образом. Север и юг Франции объединились в результате почти столетие продолжавшегося истребления и террора». Дом Габсбургов не воспользовался «тиранией» слияния, поэтому «Австрия - это государство, но не нация». «Под короной Иштвана венгры и славяне остались совершенно разными, как и за восемьсот лет до этого. Вместо того чтобы объединить различные элементы своего государства, дом Габсбургов держал их отдельно и часто даже противопоставлял их друг другу. В Богемии чешский и немецкий элементы лежат друг на друге, как вода и масло в стакане».

Постоянно цитируемое метафорическое определение нации Ренаном как «ежедневного плебисцита» было не противоречием объединенческому насилию на пути к современной нации, а призывом к современным ему европейцам встать на сторону государственной нации - против этнонации . Ренан называл «глубоким заблуждением» смешение «этнографии» и «нации». «Этнографический фактор не играл никакой роли при образовании современных наций. Франция является кельтской, иберийской и германской; Германия - германской, кельтской и славянской. Италия - страна со сложнейшей этнографией. Там крайне запутанно переплелись и скрестились галлы, этруски, греки, не говоря уже о целой череде прочих элементов».

Ренан решительно выступает против утверждения о существовании нации-расы. Тот, кто делает политику под «знаменем этнографии», вызывает опасность «зоологических войн», которые могли бы «перерасти только в войны уничтожительные». Ренан развенчивает представление о Европе, состоящей из гомогенных наций. «Нации не вечны. Они когда-то начались и когда-то закончатся».

«Нация - это невечное крупное соединение частично равнозначных провинций, составляющих ядро, вокруг которого группируются другие провинции, связанные друг с другом (...) общими интересами. Англия, самая совершенная из всех наций, является еще и самой неоднородной с точки зрения этнографии и истории. Чистые бретонцы, романизированные бретонцы, ирландцы, каледонцы, англосаксы, датчане, чистые норманны, французские норманны - все они там сплавлены в единое целое».

Ренан как представитель западного типа государственной нации аргументирует против защитников идеи этнонации. Его цель - создание «Соединенных Штатов Европы», соединенные на основе «федерального пакта», который «урегулировал бы принцип национальностей с помощью принципа федерации». По маннгеймской терминологии, можно было бы определить подобные надежды Ренана на становление конфедеративной национально-государственной Западной Европы как «многонациональный национализм», политически организованный в многонациональную конфедерацию, где доминировали бы три нации-гегемона: Франция, Германия и Англия. В эпоху войн, порождающих национальные государства, Ренан искал возможность приглушить потенциальную готовность наций и их государств к насилию. Но даже это умиротворение военноопасных наций имело своей целью господство. Становление самосознания наций , как полагает Ренан, происходит «только под давлением извне» . Так, французская нация сформировалась «только под английским гнетом», а Франция стала сама «повитухой для немецкой нации». И теперь, во второй половине XIX века, стал понятен вызов, брошенный Западной Европе Северной Америкой, «обширным миром Востока, которому нельзя позволить лелеять слишком большие надежды», и прежде всего «исламом», воспринимаемым Ренаном как «полнейшее отрицание Европы». Но «будущее принадлежит Европе и только Европе».

Ренан говорит об «индоевропейском духе» и об «окончательном победном марше Европы». Для этого Европе необходима конфедерация, ведомая Францией, Германией и Англией, «непобедимой троицей, силой духа направляющей мир, прежде всего Россию, на путь прогресса».

Ренан, авторитетом которого все, в том числе и политики в своих речах, охотно пользуются при утверждении государственного национализма западного толка в противовес всем этнонациональным идеологиям, также считал нацию и национальное государство инструментами борьбы, порожденными чередой объединительных войн и осознавших себя под чуждым, иностранным давлением. Он воображал, что Европа западного толка будет приближаться к многонациональной конфедерации с национально-государственными ядрами, и ее превосходящая сила обеспечит трем наиболее могущественным европейским нациям доминирование над всем остальным миром. Взгляд Ренана на нацию подтверждается положением Эрика Хобсбаума о том, что один из трех главных критериев, позволяющих определить какой-либо народ как нацию - это «доказанная способность завоевывать», а еще точнее, умение формироваться в нацию, опираясь на насилие в гражданской или межгосударственной войне. Это применимо даже к Швейцарии, где в 1847 году война Зондербунда положила начало переходу от кантональной федерации к многоязычному национальному федеративному государству, а также к Бельгии, которая в 1830 году в ходе прикрытой Францией гражданской войны отделилась от Нидерландов и была преобразована в многонациональное федеративное государство.

Нации – интерпретация Э.Хейвуда

Нации (от лат. nasci – родиться) - это сложный феномен, образуемый совокупностью культурных, политических и психологических факторов:

• в культурном измерении нации представляют собой общность людей, связанных между собой общими обычаями, языком, религией и исторической судьбой , хотя для каждой нации эти факторы действуют по-своему;
• в политическом измерении нация - это общность людей, осознающая себя как естественно сложившееся политическое сообщество, что чаще всего находит выражение в стремлении к обретению - или сохранению - государственности, а также в присущем этой нации гражданским самосознании;
• в психологическом аспекте нации предстают общностью людей, связанных отношениями внутренней лояльности и патриотизм а. Последнее, однако, не является объективной предпосылкой принадлежности к нации, - человек принадлежит к ней и в отсутствие этих установок.

Начнем с того, что дать здесь сколь-нибудь точные определения и в самом деле нелегко, потому что нации являют собой единство объективного и субъективного, сочетание культурных и политических характеристик.

С объективной точки зрения нация - это культурная общность, - иными словами, группа людей, разговаривающих на одном языке, исповедующих одну религию, связанных общим прошлым и т.п. Как раз такое понимание дела и лежит в основе национализма. Жители канадского Квебека, например, идентифицируют себя на основе того, что они говорят на французском языке, тогда как остальная часть Канады - на английском. Национальные проблемы в Индии связаны с религиозным противостоянием: примеры - борьба сикхов в Пенджабе за «родной дом» (Халистан) или движение кашмирских мусульман за присоединение Кашмира к Пакистану. Проблема, однако, в том, что определить нацию на основании одних лишь объективных факторов невозможно , ибо в действительности нации являют собой куда более широкую комбинацию весьма и весьма специфических культурных, этнических и расовых черт. Швейцарцы остались швейцарцами и при том, что в стране, не считая местных диалектов, говорят на трех языках (французском, немецком и итальянском). Различия между католиками и протестантами, столь остро проявляющие себя в Северной Ирландии, для остальной территории Великобритании принципиального значения не имеют.

С субъективной точки зрения нация есть то, что под таковой понимают принадлежащие к ней люди, - это своего рода политико-психологическая конструкция . От любой другой группы или общности нацию отличает прежде всего то, что принадлежащие к ней люди сами осознают себя как нацию. Это значит, что о нации можно говорить лишь тогда, когда принадлежащие к ней люди осознают себя целостным политическим сообществом, в чем, собственно, и заключается отличие нации от этнической группы. Ведь этническая группа тоже связана и чувством внутреннего единства, и общей культурой, но, в отличие от нации, у нее нет политических устремлений. Нации же исторически всегда стремились к тому, чтобы получить (или сохранить) свою государственность и независимость, в крайнем случае, к тому, чтобы обеспечить себе автономию или полноправное членство в рамках федерации либо конфедерации государств.

Сложность проблемы, однако, этим не исчерпывается. Феномен национализма подчас ускользает от строгого анализа еще и потому, что его же собственные разновидности по-разному понимают нацию. Здесь выделяются две концепции. Одна представляет нацию преимущественно культурной общностью, подчеркивая при этом значение глубинных этнических связей - материальных и духовных; другая усматривает в ней преимущественно политическое сообщество, акцентируя роль гражданских - общественных и политических - связей. Предлагая свой взгляд на происхождение наций, обе концепции нашли себе место и в разных течениях национализма.

Нации как культурные общности

Идея о том, что нация, прежде всего и главным образом являет собой этническую и культурную общность, справедливо считается «первичной» концепцией нации. Своими корнями эта идея уходит в ГерманиюXVIII в. - к работам Гердера и Фихте (1762-1814). Согласно Гердеру, характер всякой нации определяется такими факторами, как природная среда, климат и физическая география, - факторами, формирующими и стиль жизни, и трудовые привычки, и предпочтения, и творческие наклонности людей. Превыше всего Гердер ставил фактор языка; в нем он видел воплощение характерных для народа традиций и его исторической памяти. Каждой нации, по Гердеру, присущ свой Volksgeist, что находит свое выражение в песнях, мифах и легендах и является для данного народа источником всех и всяких форм творчества. Национализм Гердера следует понимать как своего рода культурализм, где на первый план выдвигаются национальные традиции и коллективная память, но никак не государственность. Идеи такого рода в немалой степени способствовали пробуждению национального сознания немцев в XIX столетии, когда они открыли для себя древние мифы и легенды, как это проявилось, например, в сказках братьев Гримм и операх Рихарда Вагнера (1813-1883).

Главная идея гердеровского культурализма заключается в том, что нации - это «естественные», или органические сообщества, которые уходят корнями в древность и будут существовать, пока существует человечество. Такую же позицию занимают современные социальные психологи, указывающие на потребность людей образовывать группы, дабы обрести чувство безопасности, общности и сопричастности. Разделение человечества на нации, по данной точке зрения, как раз и идет от этой естественной склонности людей объединяться с теми, кто близок к ним по происхождению, культуре и образу жизни.

В книге «Нации и национализм» (1983) Эрнест Геллнер показал, что национализм связан с модернизацией, особенно с процессом индустриализации. По его концепции, в докапиталистическую эпоху общество скреплялось великим множеством самых разных уз и связей, столь характерных для феодализма, - возникшие же индустриальные общества сделали ставку на социальную мобильность, самостоятельность и конкуренцию: для сохранения культурного единства общества все это потребовало уже какой-то совершенно новой идеологии. Роль такой идеологии и взял на себя национализм - реакция на новые социальные условия и обстоятельства. Со всем этим, по мысли Геллнера, национализм принципиально неискореним, поскольку вернуться к доиндустриальным общественным отношениям общество уже не может.

Постулат о связи между национализмом и модернизацией, однако, вызвал возражения со стороны Энтони Смита, который в работе «Этнические корни наций» (1986) показал преемственность между современными нациями и издревле существовавшими этническими общностями: такие общности он назвал этносами. По Смиту, нации являют собой исторически обусловленный феномен: они складываются на основе общего культурного наследия и языка, всего того, что возникает много раньше какой бы то ни было государственности или борьбы за независимость. Хотя этносы и предшествуют всем и всяким формам национализма, Смит согласился с тем, что современные нации родились лишь тогда, когда вполне сформировавшиеся этносы восприняли идею политического суверенитета. В Европе это произошло на рубежеXVIII - XIX столетий, а в Азии и Африке - в XX веке.

Немецкий историк Фридрих Майнеке (1907) пошел еще дальше, разделив нации на «культурные» и «политические». «Культурные» нации, по его мнению, характеризуются высоким уровнем этнической однородности: этнос и нация в данном случае почти синонимы. «Культурными» нациями Майнеке считал греков, немцев, русских, англичан и ирландцев, но под его концепцию подходят и такие этнические группы, как курды, тамилы и чеченцы. Эти нации можно считать «органичными»: они возникли скорее в ходе естественных исторических процессов, чем каких-либо процессов политического характера. Сила «культурных» наций состоит в том, что, обладая сильнейшим и исторически детерминированным чувством национального единства, они, как правило, более устойчивы и внутренне едины. С другой стороны, «культурные нации», как правило, претендуют на исключительность: чтобы принадлежать к ним, недостаточно одной лишь политической лояльности, - нужно уже быть членом этноса, унаследовать свою национальность. Иными словами, «культурные» нации склонны считать себя чем-то вроде большой семьи родственников: невозможно «стать» немцем, русским или курдом, просто усвоив их язык и веру. Такая исключительность порождает замкнутые и очень консервативные формы национализма, так как в сознании людей практически нивелируются различия между нацией и расой.

Нации как политические общности

Те, кто считает нацию исключительно политическим организмом, отличительным ее признаком видят не культурную общность, а гражданские связи и вообще присущую ей политическую специфику. Нация в этой традиции предстает общностью людей, связанных между собой гражданством вне какой бы то ни было зависимости от культурной или этнической принадлежности. Считается, что такой взгляд на нацию восходит к Жану-Жаку Руссо - философу, в котором многие усматривают «прародителя» современного национализма. Хотя Руссо специально не касался ни национального вопроса, ни самого феномена национализма, его размышления о суверенитете народа, - и особенно идея «общей воли» (или общественного блага), - собственно, и посеяли те семена, из которых затем взросли националистические доктрины Французской революции 1789 г. Провозгласив, что правление должно основываться на общей воле, Руссо тем самым, в сущности, отказал в существовании как монархии, так и всяческим аристократическим привилегиям. В годы Французской революции этот принцип радикальной демократии нашел свое отражении в той идее, что все французы суть «граждане» со своими неотъемлемыми правами и свободами, а не просто «подданные» короны: суверенитет, таким образом, исходит от народа. Французская революция и утвердила этот новый вид национализма с его идеалами свободы, равенства и братства, а также теорией нации, над которой нет иной власти, нежели она сама.

Идея о том, что нации суть политические, а не этнические, сообщества, в дальнейшем была поддержана многими теоретиками. Эрик Хобсбаум (1983), например, нашел множество подтверждений тому, чтонации в известном смысле являют собой не что иное как «вымышленные традиции». Не признавая тезиса о том, что современные нации сформировались на основе издревле сложившихся этнических сообществ, Хобсбаум считал, что всякие разговоры об исторической преемственности и культурной специфике наций, по сути дела, отражают лишь миф, - и миф, порожденный собственно национализмом. С этой точки зрения, как раз национализм и создает нации, а не наоборот. Свойственное современному человеку осознание своей принадлежности к нации, утверждает исследователь, получило развитие лишь в XIX столетии и сформировалось, может быть, благодаря введению национальных гимнов, национальных флагов и распространению начального образования. Под вопросом в таком случае оказывается и идея «родного языка», что передается из поколения в поколение и воплощает в себе национальную культуру: на самом деле и язык изменяется по мере того, как каждое поколение приспосабливает его к собственным нуждам и современным ему условиям. Не вполне ясно даже, можно ли говорить о «национальном языке», коль скоро до XIX в. большинство людей не владели письменной формой своего языка и обычно разговаривали на местном диалекте, имевшем мало общего с языком образованной элиты.

Бенедикт Андерсон (1983) также считает современную нацию артефактом, или, по его выражению, «воображаемой общностью». Нация, пишет он, существует скорее как умозрительный образ, чем как реальное сообщество, ибо в ней никогда не достигается такого уровня непосредственно личного общения людей, который только и может поддерживать реальное чувство общности. Внутри собственной нации человек общается лишь с крохотной частичкой того, что предположительно является национальным сообществом. По этой логике, если нации вообще существуют, то они существуют разве что в общественном сознании - как искусственные конструкции, поддерживаемые системой образования, средствами массовой информации и процессами политической социализации. Если в понимании Руссо нация есть нечто такое, что одухотворяется идеями демократии и политической свободы, то представление о ней как о «вымышленном» или «воображаемом» сообществе скорее совпадает со взглядами марксистов, полагающих национализм разновидностью буржуазной идеологии - системы пропагандистских ухищрений, призванных доказать, что национальные связи сильнее классовой солидарности, и тем самым привязать рабочий класс к существующей структуре власти.

Но и вынося за скобки вопрос о том, возникают ли нации из стремления к свободе и демократии или это не более чем хитроумные изобретения политических элит и правящего класса, следует понимать, что некоторым из них присущ однозначно политический характер. В духе Майнеке такие нации вполне можно отнести к категории «политических» - таких наций, для которых момент гражданства имеет куда большее политическое значение, чем этническая принадлежность; часто такие нации состоят из нескольких этнических групп и потому культурно неоднородны. Классическими примерами политических наций считаются Великобритания, США и Франция.

Великобритания по сути дела является союзом четырех «культурных» наций: англичан, шотландцев, валлийцев и северных ирландцев (хотя последних можно разделить на две нации - протестантов-юнионистов и католиков-республиканцев). Национальное чувство британцев, насколько о нем можно говорить, имеет своей основой политические факторы - преданность в отношении короны, уважение в отношении парламента и приверженность идее исторически завоеванных прав и свобод британцев. Ярко выраженный полиэтнический и поликультурный характер имеют Соединенные Штаты - «страна иммигрантов»: поскольку национальная идентичность здесь не могла развиться из каких-либо общих культурно-исторических корней, идея американской нации сознательно конструировалась через систему образования и культивирование уважения к таким общим ценностям, как идеалы Декларации независимости и Конституции США. Аналогичным образом национальная идентичность французов многим обязана традициям и принципам Французской революции 1789 года.

Для всех этих наций, по крайней мере теоретически, характерно одно: они сформировались путем добровольного следования каким-то общим принципам и целям, подчас даже в противоречии с существовавшей до того культурной традицией. Таким обществам, говорят, присущ особый стиль национализма - толерантный и демократичный. Идея здесь одна: коль скоро нация это прежде всего политический организм, доступ в нее заведомо открыт и не ограничен какими бы то ни было требованиями по языку, религии, этнической принадлежности и так далее. Классические примеры - США как «плавильный котел» и «новая» Южная Африка - «общество радуги». Понятно, однако, и то, что время от времени таким нациям недостает того чувства органического единства и историчности, которое свойственно «культурным нациям». Может быть, как пишут, этим и объяснятся известная слабость общебританского национального чувства по сравнению с шотландским и валлийским национализмом, а также распространенным чувством «доброй старой Англии».

С особыми проблемами в своем стремлении к национальной идентичности столкнулись развивающиеся государства. Эти нации выступают как «политические» в двух смыслах.

Во-первых, во многих случаях они обрели государственность лишь по завершении своей борьбы против колониального господства. Под идеей нации здесь, следовательно, было особое объединяющее начало - стремление к национальному освобождению и свободе, почему национализм в «третьем мире» и получил столь сильную антиколониальную окраску.

Во-вторых, исторически эти нации нередко формировались в территориальных границах, определенных прежними метрополиями. Это особенно характерно для Африки, где «нации» часто состоят из целого спектра этнических, религиозных и местных групп, которых, за исключением общего колониального прошлого, весьма мало что связывает друг с другом. В отличие от классических европейских «культурных» наций, выработавших государственность на основе уже сложившейся национальной идентичности, в Африке, напротив, «нации» создаются на основе государств. Это несовпадение политической и этнической идентичности то и дело порождало острейшие противоречия, как это, например, имело место в Нигерии, Судане, Руанде и Бурунди, причем в основе этих конфликтов лежит отнюдь не наследие «трайбализма», а скорее последствия широко распространенного в колониальную эпоху принципа «разделяй и властвуй».

Нация как источник суверенитета, основание легитимности и объект лояльности

Историки много спорили о том, с какого момента можно говорить о существовании наций. Одни начинали отсчет с V в., другие с XVI, третьи - с конца XVIII - начала XIX в. В теоретико-политическом плане, по мнению В.С.Малахова, споры о том, когда возникли «нации», бессмысленны. Нация в современном значении слова возникает вместе с возникновением нового понимания суверенитета и легитимности.

Понятие «суверенитет» ввел в научный оборот французский правовед Жан Боден (1530-1596). Согласно Бодену, суверенитет - часть «публичной власти», определяемая как «абсолютная и вечная власть государства». Иными словами, суверенитет есть высшая и безраздельная власть. «Тот, кто получает указания от императора, папы или короля, не обладает суверенитетом», - говорит Боден. Суверенитет, согласно другому классическому определению, данному Карлом Шмиттом, есть «власть, рядом с которой не может быть никакой иной власти».

В добуржуазных обществах «сувереном», т. е. носителем суверенитета, является монарх. Его право властвовать никем не может быть оспорено - разве что другим монархом. Место власти, которое занимает монарх, всегда занято. Оно не может пустовать. У короля два тела - физическое, которое смертно, и мистическое, или политическое, которое бессмертно. Поэтому физическая смерть монарха не означает его исчезновения в качестве мистического источника власти: «Король умер, да здравствует король!».

С буржуазными революциями, когда на смену монархии приходит (демократическая) Республика, положение дел радикально меняется. Демократия объявляет место власти пустым. Никто не имеет изначального права это место занимать. Никто не может обладать властью, не будучи на то уполномоченным. Но кто наделяет такими полномочиями? Кто является сувереном: народ, или нация?

Между тем «нация» не существует в виде эмпирически фиксируемой целостности, некоего собрания людей. Это - фиктивная величина, которая не обозначает даже совокупного населения страны. Из «нации», от имени которой провозглашается власть нового типа, исключены не только дворяне и духовенство, но и крестьяне, «чернь». Членами «нации» в период Великой французской революции считались только представители третьего сословия, буржуазии. «Нация», таким образом, есть не что иное, как инстанция суверенитета.

Здесь не обойтись без другого ключевого понятия политической философии - легитимности. В эпоху Средневековья и Возрождения легитимность власти (т. е. ее оправданность и обоснованность) несомненна.Власть монарха сакрально обеспечена - дарована ему Богом. Монарх (король, царь, император) - помазанник Божий. Если возникают неясности с престолонаследием, это неминуемо влечет за собой политический кризис, бунт.

В Новое время с выходом на историческую авансцену нового класса - буржуазии, легитимность монархической власти подвергается сомнению. Поскольку в сакральное происхождение власти монарха перестают верить, право отправлять власть нуждается в особом обосновании. Кто дает такое основание? Опять-таки «нация». И опять-таки «нация» означает ни в коем случае не совокупное население страны, не физическое множество людей. Нация есть то, к чему апеллируют, стремясь легитимировать власть.

Эту мыслительную цепочку можно проследить с другого конца. Сущностная черта государства - легитимное насилие. Государство, согласно хрестоматийной дефиниции Макса Вебера, есть институт, который владеет монополией на легитимное насилие. Специфика современного «национального государства» по сравнению с до-современными - сословно-династическими - государствами состоит в том, что источником легитимного насилия здесь выступает «нация».

Можно определить нацию как специфический объект лояльности. Он специфичен в первую очередь потому, что до наступления Современности, такого объекта не существовало. Население той или иной страны могло быть лояльно церкви, конфессии, местному сюзерену, вассалами которого оно себя ощущало, провинции, городу (Венеции, Гамбургу, Новгороду), но оно не было лояльно «нации».

То, что сегодня воспринимается как нечто само собой разумеющееся - чувство собственной принадлежности тому или иному национальному сообществу, совершенно не воспринималось таковым еще полтора столетия назад. Представители высших классов в обществе XVIII в. не считали себя членами одного сообщества с представителями низших классов собственной страны. Простой народ вплоть до XIX в. не ощущал принадлежности к одной «нации» - не только с дворянством своей страны, но и с простыми жителями соседних областей. Крестьяне ощущали себя «гасконцами», «провансальцами», «бретонцами» и т. д., но не «французами»; «тверичами», «владимирцами», «новгородцами», но не «русскими»; саксонцами, швабами, баварцами, но не «немцами».

Понадобились многие десятилетия специальных усилий государства, чтобы оттеснить региональные и сословные лояльности на второй план и выработать у простолюдинов лояльность нации.

Для современных исследователей национализма стала настольной книга Юджина Вебера «Из крестьян во французы. Модернизация сельской Франции. 1880-1914». Открытие этой работы состояло в том, что в таком, казалось бы, образцовом «национальном государстве» как Франция, низшие классы обрели «национальное самосознание» лишь к началу Первой мировой войны. Вплоть до этого времени в большинстве европейских стран лояльность государству покоилась на лояльности династии. Крестьяне могли быть мобилизованы на вооруженную защиту страны под лозунгами защиты трона и «истинной» религии. Что касается «родины» в триединой формуле «За царя, за родину, за веру!», то «родина» здесь обозначает не страну как таковую, а малую родину, место, где человек родился и вырос.

Константин Леонтьев в свое время обратил внимание на то, что русские крестьяне в первые недели наполеоновского нашествия вели себя довольно индифферентно. Некоторые даже воспользовались безвластием и стали палить господские дома. Патриотические (т. е. национальные) чувства проснулись в них лишь тогда, когда интервенты стали осквернять храмы. Аналогичным образом вёл себя «народ» (т. е. крестьянство) повсюду. Когда иноземные войска вступали на территорию страны, крестьяне продавали оккупантам фураж. Воевали не нации, воевали армии. Массовая (т. е. национальная) мобилизация - феномен XX в. Первая мировая война стала первым в истории конфликтом международного (интернационального) типа.

Таким образом, представление о национальной лояльности как естественном проявлении народных чувств ошибочно. Коллективная солидарность и коллективная мобилизация (народные движения в защиту отечества), воспринимаемые нами сегодня как свидетельство наличия в народе национального самосознания, в до-современных обществах представляли собой нечто иное.

О специфичности национальной лояльности говорит еще одно обстоятельство. Она бросает вызов суверенитету монарха. Если для подданных некоторого государства объектом лояльности становится нация, а не государь, монархия оказывается под угрозой. Не случайно русский царизм с недоверием смотрел на первых русских националистов - славянофилов. Хотя субъективно славянофилы были по большей части убежденными монархистами, они теоретически поставили под сомнение монархию как объект лояльности. Таким объектом в их построениях оказался «народ», или «народность», что для правящего режима было абсолютно неприемлемо.

Итак, нация - специфический объект лояльности, который формируется лишь при определенных условиях. До наступления Современности, или Модерна, такая лояльность или носила точечный характер, или вовсе отсутствовала. В эпоху Модерна национальная лояльность сталкивается с серьезной конкуренцией со стороны классовой, конфессиональной, субкультурной и другими формами лояльности. В настоящее время, которое некоторые авторы называют постмодерном, конкуренция со стороны вненациональных форм лояльности приобретает новое измерение.

Государственный народ, нация, этнос, этнический субстрат

Центральные понятия национальной тематики в этническом, национальном и государственном поле понятий обычно обозначаются многими различными словами, например,

• «государство»,
• «нация»,
• «народ»,
• «этнос»,
• «государственный народ»,
• «национальность»,
• «национальная группа»,
• «национальное меньшинство»,
• «этническое меньшинство»
• и многие другие.

Не только различные слова иногда обозначают одно и то же понятие, но и одно и то же слово часто подразумевает различные понятия. Это часто вызывает значительные недоразумения в общих и научных обсуждениях. Сумбурность понятий еще больше усугубляется,если рассматривать похожие обозначения, имеющие одинаковое происхождение, на разных языках. Особенно слова с латинским корнем natio, как «нация», «национальный», «национальность», «националист», «национальный» и «националистический», во многих языках используются в совсем разном значении. Английское слово «nation» часто имеет другое значение, чем французское слово «nation», немецкое «Nation» или русское слово «нация». К тому же словам часто придается очень эмоциональная и политически совершенно разная нормативная оценка.

Конечно, желательным является по возможности нейтральное употребление слов, что облегчило бы анализ и объяснение противоположного положения вещей. В действительности же нейтральное употребление языка в социальных, политических и исторических науках невозможно, потому что наука не может обойтись без того, чтобы часто использовать одни и те же слова, вызывающие у читателей и слушателей совершенно разные ассоциации и оценки.

Поясним это на примере. Как общий, так и политический язык, а также язык международного права знают понятие «право народа на самоопределение », которое часто называется также «правом наций на самоопределение », но язык не знает понятия «право этний или национальностей на самоопределение». Это значит, называя определенную большую группу людей этносом, внушается - сознательно или нет, что эта группа не имеет права на самоопределение, как и наоборот - сознательно или нет подразумевается, что эта группа имеет такое право, если она называется «нация» или «народ».

Ниже следует исходить не из слов и их различного употребления, а из понятий, наполненных смыслом для международного сравнительного анализа, т. е. о различаемых в научном и политическом споре фактах и ситуациях. Следует различать четыре принципиальных положения или понятия , что в терминологическом и политическом споре часто не соблюдается.

Сообщество членов государства (независимого, федеративного или автономного государства) - сегодня чаще всего граждане страны - называют государственным народом. В международной политикегосударственный народ также называют «нацией», а государственное гражданство в соответствии с этим также «национальностью». Государственное гражданство - это объективный государственный факт и факт международного права, независимо от того, желает ли отдельный гражданин государства то государственное гражданство, которое он имеет, или другое.

Сообщество тех, кто желает для себя существующую или еще подлежащую образованию собственную государственность называют нацией. Другими словами, общее волеизъявление собственной государственности (национальное самосознание, национализм) учреждает нацию. Из этого вытекает, что необходимо делать различие между нациями без государства и нациями, имеющими государство, и далее, что государственный народ не обязательно должен быть нацией, если значимые части государственного народа не желают существующего государства. Национальность обозначает в соответствии с этим принадлежность к нации, является ли эта нация государственным народом или только еще хочет стать таковым.

Сообщество людей независимо от места их проживания, которые на основе одинакового происхождения (т. е. тесных родственных связей), языка, вероисповедания или территории происхождения или на основе совокупности этих характеристик чувствуют себя связанными друг с другом, образуют этнос. Существование этноса зависит от определенного сознания единства, важным индикатором чего, как правило, является общее использование наименования группы (этноним). Принадлежность к этносу (этничность) может иметь различные виды и ступени от микроэтноса до макроэтноса, охватывающих несколько таких микроэтносов.

Этнос может, но не обязательно должен создать национальное сознание, т. е. политическую потребность в собственной государственности, а это значит стать нацией. В большинстве случаев многие маленькие или живущие рассеянно этносы не развивают потребности в собственной государственности.

Нации, в свою очередь, могут быть как моноэтническими, так и полиэтническими, т. е. состоять из нескольких этносов или (частей) этнических групп. Следовательно, нет обязательной связи между этничностью, национальностью и гражданством.

Этнические движения хотят сильнее укрепить сознание этнического единства и продвигать этнические интересы, в то время как национальные движения хотят прочнее укрепиться в национальном сознании и на фоне политической цели сохранить существующую государственность, т. е. сохранить государственное единство, восстановить прошлую государственность или достичь построения нового государства.

Совокупность людей с определенными этническими свойствами (это значит близкое родство друг с другом, общение на одном и том же диалекте или литературном языке, наличие одного и того же вероисповедания, или родом из одного и того же региона), вряд ли будет осознавать эту общность и будет воспринимать этнические свойства только лишь в маленькой группе на территориально ограниченном пространстве; она будет восприниматься как общность в определенных условиях только со стороны наблюдателя, современника или историка. Такая совокупность является только этнической категорией признаков или этническим субстратом, социально-статистически - когортой, а не большой группой в смысле живой общественной коммуникационной взаимосвязи. Этнические субстраты могут даже существовать столетиями, а существующие сегодня большие этносы в виде осознающих самих себя, коммуницирующих между собой больших групп являются довольно современным явлением и старше сегодняшних наций лишь на несколько лет или десятилетий. Из всего сказанного следует, что возникновение и исчезновение этнических субстратов, этний, наций и национальных государств следует однозначно различать при анализе.

Литература

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. СПб.: Питер, 2004. С.50-54.

Ачкасов В.А. Этнополитология: Учебник. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. С. 86-105.

Малахов В.С. Национализм как политическая идеология: Учебное пособие. М.: КДУ, 2005. С.30-36.

Национализм в поздне- и посткоммунистической Европе: в 3 т. / [под общ. ред. Э.Яна]. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. Т.1. Неудавшийся национализм многонациональных и частично национальных государств. С.43-47, 78-86, 97-99, 212-214.

Политология: Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. С.212-213.

Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2001. С.235-239.

Хейвуд Э. Политология: Учебник для студентов вузов / Пер. с англ. под ред. Г.Г.Водолазова, В.Ю.Бельского. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. С.131-137.

Мы легко употребляем в повседневной речи слово «нация», считая его общепринятым и вполне понятным каждому из нас. Однако известно ли нам, какое определение слова «нация»? Откуда взялось оно и в каких случаях уместно его применение? В данной статье мы рассмотрим эти вопросы.

Немного истории

Термин «нация» является достаточно сложным определением, потому как точки зрения ученых и исследователей разительно отличаются друг от друга. Эрнест Геллнер изучал понятие этого слова с точки зрения модернизма. До индустриализации человечества, то есть до появления необходимости в его образовании и слаженной работе, такого понятия не существовало. Автор писал, что лишь аристократов можно было объединить в понятие «нация» перед лицом двора, так как более низким слоям общества оно еще не было знакомо. Проще говоря, простые люди не доросли до национализма. Донациональное государство основывалось на одном - подчинении монархам. Позже, когда произошла индустриализация, быть гражданином стало означать равноправную принадлежность к обществу. То есть человек не просто назывался гражданином - он ощущал себя частью единой нации.

Определение, что значит нация

Нация - в переводе с латинского означает «племя», «народ». Понятие это упоминается впервые в российских документах на рубеже XVII-XVIII веков в качестве заимствованного. Применяется оно зачастую в значении этнической общности или государственной принадлежности. Лишь после Великой французской революции термин «перекочевал» в русскоязычное употребление. Уваров в триаде «Православие. Самодержавие. Народность» упоминает слово «нация», понятие и определение которого перекликается с «народностью», по сути, являясь его синонимом. Белинский же в середине XIX века писал: данное слово отличается от термина «народ» тем, что охватывает все общество, в то время как последнее - лишь низшие его слои.

Что такое нация?

Этот вопрос, с виду имеющий простой ответ, опасен множеством подводных камней, поэтому должен быть рассмотрен более подробно. По сути, нация - это общественное объединение, которое поначалу не связано с политическим подтекстом. То есть сначала возникает народ, а потом - нация. К примеру, изначально появились литовцы, и лишь после этого возникло государство Литва. В этом плане советские политики жестоко ошибались, называя нацией советских людей. Они сводили это понятие к политическому смыслу, забывая, что люди не были объединены ни культурой, ни биологическим родством, ни другими необходимыми признаками. В то время как идея нации прежде всего основывается на том, что общество людей имеет единую культуру и историю. Таким образом, у полноценной нации не может быть единственное связующее звено - их множество. Среди них - политика, культура, история и другие факторы.

Славянские народы неправильно называть русскими, так как каждый из них имеет свои особенности культуры и свой менталитет. Русские - это лишь одна из подгрупп славянских народов. При таких ошибках появляется путаница, и становится непонятным, где на самом деле русские, а где - другие славянские народы.

Таким образом, нация - это общность, возникшая в индустриальную эпоху. В международном праве значение слова «нация» является синоним национального государства.

Ниже рассмотрим несколько определений нации:

1. Нацией называют общество, которое объединяет общая культура. В понятие «культура» входят нормы поведения, условные обозначения, связи и т. д.
2. Двое людей принадлежат к одной нации лишь в том случае, если они сами признают принадлежность друг друга к ней. То есть нация является продуктом убеждений людей, их готовности следовать общепринятым правилам и нормам.

Какие факторы объединяют группу людей в нацию?

Значение слова нация заключается в следующем:

1. Проживание на одной территории, на которой действует единое законодательство. Границы ее признаны другими государствами.
2. Этническая общность. В это понятие входят культура, язык, история, образ жизни.
3. Развитая экономика.
4. Государство. Каждый народ имеет право называть себя нацией, если он организован в государство и имеет свое законодательство, систему управления и т. д.
5. Национальное осознание. Именно оно играет чрезвычайно важную роль, ведь человек должен понимать, что он является частью своего народа. Он должен не только почитать его законы, но и любить его. Народ, в действительности не считающий себя нацией, даже обладая всеми ее вышеназванными признаками, считается народом, но не нацией. К примеру, немцы после Второй мировой войны перестали считать себя нацией, поэтому именуются просто «немецким народом», а вот патриотичные американцы, по сути, являясь смесью множества этносов, - это нация. Взять последнего президента Америки: являясь гаитянином в этническом плане и негром - в расовом, он тем не менее американец.

Признаки национальной принадлежности

О том, что у человека присутствует национальное самосознание, говорят такие признаки, как:

• знание истории своего народа, что именуется этнической памятью;
• знание обычаев и традиций, чувство уважения к ним;
• знание родного языка;
• чувство национальной гордости, которая заложена практически в каждом жителе государства.

Все эти признаки говорят о том, что перед вами - достойный представитель той или иной нации. Они позволяют почувствовать себя особенным, не похожим на других, но в то же время дарят чувство принадлежности к чему-то большому - социальному целому, этнической группе, нации. Это знание способно защищать человека от чувства одиночества и беззащитности перед лицом мировой опасности.

Этнос и нация - понятия и различия

Этнос - это народ, имеющий одну культуру и проживающий на одной территории, но не считающийся государством по причине его отсутствия. Этнос нередко ставят на одну планку с нацией, уравновешивая эти понятия. Другие же считают, что нация стоит на планку выше, но при этом практически ничем от него не отличается. Однако на самом деле данные термины совершенно разные. Этнос не является государством и считается, скорее, племенем, имеющим свою культуру, но не обремененный национальным самосознанием. Этносы, сложившиеся исторически, не ставят перед собой какие-либо политические цели, не имеют экономических связей с близлежащими государствами и не признаются ими на официальном уровне. А вот нация - это еще и политический термин, заключающийся в работе масс людей, ставящих перед собой определенные цели и достигающих их. Чаще всего они имеют политический характер. Нация - это общественная сила, с которой приходится считаться.

Вместо заключения…

Что такое нация, с точки зрения некоторых специалистов? По сути, если отталкиваться от версий происхождения человека (в частности, вспомнить историю Адама и Евы), у каждого из нас один этнос, один народ. Каждый из нас - житель Земли, и не так уж важно, в какой части мира вы живете, какой разрез глаз и цвет кожи имеете, - все эти нюансы сложились исторически под влиянием климата.

Характерной чертой раннего нового времени был процесс формирования современных наций. B его основе лежало интенсивное экономическое развитие, складывание внутренних рынков и централизаторская политика абсолютизма.

B европейских странах шло стирание различий между населявшими их народностями, унификация диалектов н складывание единых национальных языков, становление самобытных культур и формирование национального самосознания. Государствами по преимуществу одной доминирующей нации стали Франция, Англия, Италия, Испания, Португалия, Дания, Швеция, Шотландия.

Процесс оформления наций в Европе осложняло существование универсалистской, объединявшей множество народов державы Габсбургов, а также ряда политических уний между странами, тяготевшими к обособлению (Данией и Швецией, Швецией и Польшей, Испанией и Португалией н др.). Тем не менее формирование наций шло н в полиэтнических государствах. B пределах Империи началось выделение немецкой и австрийской наций, а на основе отложившихся от Габсбургов Северных Нидерландов сформировалась голландская нация.

B Центральной и Юго-Восточной Европе становлению национальных государств препятствовали рутинное состояние экономики (ее преимущественно аграрный характер), а также ряд политических факторов, и в первую очередь - османское завоевание. Тем не менее подчиненное положение в составе многонациональных держав Сцля чехов, венгров, словаков, хорватов и других), господство иноземных завоевателей (для балканских народов и венгров), религиозные преследования стимулировали рост национальногосамосозна- ния у народов, не получивших еще своей государственности или утративших ее.

Наряду с формированием наций одним из феноменов раннего нового времени было осознание европейцами своей культурно-политической общности. Понятие “Европа” стало актуальным на фоне открытия новых континентов н знакомства с инымн цивилизациями, религиями н культурами. При всех этнических и конфессиональных различиях европейские народы объединяла общность исторического происхождения, территории, христианской веры, культурных и политических традиций.

Новые формы политической культуры. XVI-XVII века стали важным этапом в становлении политической культуры нового времени. Огромную роль в пробуждении политической активности общества сыграло книгопечатание, возникновение которого было по существу революцией, создавшей новое средство распространения информации. Уже к концу XVI в. появляются периодические издания, в начале XVII в. зарождается пресса - первые газеты и журналы. Печатные книги и памфлеты систематически использовались в официальной государственной пропаганде, в политической и конфессиональной борьбе. B то же время стремление светских и церковных властей контролировать доступную обществу информацию породило такое явление, как цеизура печатн.

Большой шаг был сделан в разработке теории общества н государства. Центральными проблемами политико-правовой мысли, которая все больше секуляризировалась, были природа монархии и представительной власти, понятие “суверенитет”, место права и религии в обществе, проблема тирании и сопротивления ей.

Повседневная практика представительных учреждений XVI - первой половины XVI I в. легла в основу современного парламентаризма.

B это время окончательно сложились приемы законотворчества: порядок оформления законопроектов, их внесения и обсуждения. B парламентах, как и в бюрократических органах, сформировались собственная дисциплина, корпоративная этика, ритуал и делопроизводство. B XVI в. в английском парламенте были впервые ныдвинуты требования свободы слова, доступа депутатов к монарху и их неприкосновенности. Трактовавшиеся в то время весьма ограниченно, они тем не менее стали фундаментом современного понимания политических свобод. B начале XVll в. здесь же возник институт легальной парламентской оппозиции, критически настроенной к властям, но лояльной и работающей в союзе с ними.

Новые формы сложились и в культуре международных отношений. B раннее новое время активно разрабатывалась теория права народов, войны и мира, начала оформляться новая система европейского международного права. Развитию межгосударственных контактов способствовало становление дипломатической службы, системы постоянных посольств при иностранных дворах, разработка теории дипломатического искусства и протокола.

Проблема социальных революций XVI в. B современной историографии нет однозначного употребления термина “революция”. Применительно к раннему новому времени речь может идти о “революции цен” в экономике, “духовной революции”, которая была осуществлена Реформацией, “научной революции” XVII в., “социальных революциях" в период перехода от феодализма к капитализму и т.д. B последнем случае термин “революция” связан с важной дискуссионной проблемой - трактовкой Реформации и Крестьянской войны в Германии как явления, представляющего первую в истории человечества (хотя и потерпевшую поражение) раннебуржуазную революцию.

Эта концепция сложилась в марксистской историографии, опиравшейся на идеи Ф. Энгельса. Оиа справедливо отвергла одну из распространенных тенденций изучения Реформации - попытку объяснить ее историю чисто религиозными или религиозно-полнти- ческими факторами, оставляя в стороне роль многообразных социальных интересов, значение массовых движений в историческом процессе.

B свою очередь в концепции раннебуржуазной революции в Германии религиозный аспект рассматривается лишь как “оболочка", “идеологическая маскировка” социальных чаяний различных общественных слоев, что модернизирует историю и нс отвечает действительности XVI столетия. Недостатками такого подхода являются преувеличение степени зрелости раннекапиталистических отношений и зарождающихся буржуазных элементов, недооценка того, что буржуазия, в интересах которой должна была бы свершаться революция, едва начала формироваться как особый слой общества. Отдельные частные кризисы, наличие которых характеризуется как предпосылка Реформации и показатель назревшей “революционной ситуации", даже в совокупности не имели ни общенационального, ни универсального, системного характера. Реформация развивалась как во время, так и после Крестьянской войны в Германии, охватывая обширные регионы, вовсе не затронутые этим социальным конфликтом. Она разрезала общественные слои не по классовому, а по вероисповедному признаку. Осознание чрезмерной жесткости и других недостатков концепции раннебуржуазной революции привело к значительным расхождениям даже среди сторонников этого направления при определении хронологических рамок революции в Германии, ее этапов, места в “цикле раннебуржуазных революций".

C тех же самых методологических позиций события 1566- 1609 гг. в Нидерландах обычно оцениваются как второй акт процесса раннебуржуазных революций в Европе. Утверждается, что онн свершались в период мануфактурного развития капитализма, когда формирующийся класс буржуазии еще отличается недостаточной политической зрелостью и задачей революции является расчистка путей для его дальнейшего роста. Специфика буржуазной революции в Нидерландах усматривается в том, что она шла под идеологическим знаменем кальвинизма и была связана с освободительной войной против испанской власти. Значение этой революции в цикле других определяется следующим образом: она впервые в мире закончилась победоносно, хотя и в небольшом регионе. Авторы этой концепции делают оговорку, что социальная сущность событий в Нидерландах четко не выявлена, и объясняют это тем, что буржуазная революция “внешне” приняла форму борьбы за независимость против Испании. Рождение в результате разрыва с испанской монархией Республики Соединенных провинций, а также временное бурное ускорение темпов развнтия раннекапиталистического уклада в нидерландской экономике (почти не затронувшее, однако, социальных отношеннй в деревне) относят на счет успехов революции.

Между тем все это стало следствием обретения северными провинциями свободы от испанского деспотизма, от бремени его поборов и жесточайшей политнки преследования инакомыслия. По сути события в Нидерландах второй половины XVI - начала XVII в. были принявшей крупные масштабы длнтельной освободительной борьбой, в ходе которой, естественно, решался и ряд важных социально-экономических проблем. Именно эта концеция, широко распространенная и в зарубежной исторнографии, нашла отраженне в соответствующей главе данного учебника.

Реформация. XVl век - время прокатившегося по Европе мощного движення за реформу римско-католической церкви, получившего название Реформация. Она не только вобрала многовековые традиции крнтикн церкви н клира, но н выдвинула новые принципы понимания веры, Священного Писания и церковного устройства. Начавшись с выступления в 1517 г. Мартнна Лютера, к середине столетия Реформацня привела к возннкновенню, наряду с католической церковью, нескольких других христианских церквей: лютеранской, англиканской, кальвинистской, цвннглианской с их новы- мн протестантскими вероисповеданиями. Сложнлнсь и продолжали множиться независимые от официальных церквей различные религиозные общности - анабаптистов, антитрннитариев н других. B Реформации в той илн иной степени прнняли участие все социальные слои и группы - от масс крестьянства и плебейских городских слоев до высшей титулованной знати, духовенства и государей. Масштабы движення, его идейная направленность и результаты в разных странах былн различными.

По своим идейным основам и целям Реформация носила религиозный характер и опиралась на догматнку, отвергавшую необходимость особой посреднической роли духовенства в "спасении души”. Основой христианского вероучения признавалось лишь Священное писание; в отличие от католической церкви, отрицалась роль Священного предання - постановлений церковных соборов и пап. Путь к спасению связывался с “истинной верой” и следованием нравственным принципам Евангелия, а не с “добрыми делами”.

Согласно официальной католической доктрине, “добрые дела” предполагали неукоснительное соблюдение всех церковных обрядов и акции милосердия. Внешннм проявлениям благочестия реформаторы противопоставляли искренность религиозных убеждений, “внутреннюю веру". Реформация отвергла традиционный римско- католический культ с его пышной обрядностью и сделала акцент на проповедях, разъясняющих истины Священного Писання.

Возросшая с появлением книгопечатания возможность для каждого верующего самостоятельно знакомиться с главными христианскими текстами резко стимулировала переводы Библии на национальные языки и издание религиозной литературы. Отсюда и внимание новых конфессий к начальному образованию и к преподаванию богословия в университетах. Реформация несла также и мощный социальный заряд. Бюргерству, особенно активно поддерживавшему Реформацию, были близкн идеи “дешевой” церкви и выдвигавшиеся протестантизмом новые этические принципы. Дворянство видело в секуляризации церковных земель возможность расширить собственные владения. Чаяния низов в некоторых радикальных течениях Реформации - у анабаптистов, последователей учения Томаса Мюнцера и других - облекались в форму требований социального и имущественного равенства. Государственная власть, проводившая в ряде стран Реформацию “сверху”, усматривала в ее победе возможность пополнения казны и упрочения собственных политических позиций.

Реформация охватила большинство стран Западной и Центральной Европы. Ей удалось одержать победу во многих немецких княжествах и городах, в ряде кантонов Швейцарии, в Англии, а также в завоеванной англичанами Ирландии, где часть населения сохранила, однако, верность католицизму; в Дании с принадлежавшими ей Норвегией и Исландией; в Швеции с входившей в состав этого королевства Финляндией; в северной части Нидерландов - добившейся независимости Республике Соединенных провинций. Реформация смогла стать одной нз влиятельных сил в Венгрии, а на определенный период - во Франции и в Польше. Она не оказала воздействия на Испанию и Португалию, имела лишь спорадические проявления в Италии, где католическая церковь дала ей решительный отпор и полностью восторжествовала.

Реформация вынудила папский Рим предпринять решительные шаги к укреплению католической церкви в союзе с оставшимися верными ей властями - это движение получило название Контрреформации. Ha основе решений Tридентского собора (1545-1563), главными из которых были осуждение протестантской “ереси” и признание верховенства папы над церковным собором и епископами, Рим провел также ряд важных реформ. Они обновили католическую церковь и со временем усилили се позиции, не затронув традиционных основ ортодоксально-католической догматики.

Важным итогом Реформации стало возникновение ряда независимых от Рима государственных церквей, которые способствовали национальной консолидации своих стран. Еще значительнее был сам факт утверждения в Европе церковно-религиозного “многоголосия", несмотря на обстановку жестоких межконфессиональных споров и религиозных войн. Этот плюрализм позитивно сказался на культурных процессах, включая развитие науки, и стал одной иэ главных традиций европейского развития в последующие столетия.

Изменения в картине мира. Раннее новое время было эпохой, когда на море и на суше европейцами совершались Великие географические открытия. Впервые были установлены или резко расширены многообразные экономические и культурные связи Европы с другими материхами. Это способствовало внесению существенных корректив, а порой и радикальных перемен в картину мира, которая сложилась в средние века. Открытие Американского континента, значительное обогащение представлений об Африке и Азии, первые кругосветные путешествия - все это изменило традиционный для европейцев образ Земли: подтвердилась ее шарообразная форма, а после открытий Коперника стала постепенно утверждаться идея обращения нашей планеты вокруг Солица.

2.1 История происхождения и становление нации

Нация (от лат. natio - племя, народ) - социально-экономическая, культурно-политическая и духовная общность индустриальной эпохи.

Возникновение наций исторически связано с развитием производственных отношений, преодолением национальной замкнутости и раздробленности, с образованием общей системы хозяйства, в частности общего рынка, созданием и распространением общего литературного языка, общих элементов культуры и т.д. Но образование наций не является универсальной стадией развития всех народов мира. Многие малочисленные народы (племена, языково-территориальные группы) нередко сливаются с крупными нациями.

Процессы формирования нации объективно связаны с образованием государств. Поэтому К. Каутский классической формой государства считал национальное государство. Однако судьба далеко не каждой нации связана с государственностью, скорее это идеальное совпадение. Согласно концепции К. Каутского, важнейшими факторами консолидации людей в нацию были товарное производство и торговля. Большинство современных наций зарождались в процессе складывания буржуазных отношений (с IX-XV вв.), однако формировались и развивались они и до капитализма. В странах, где развитие было на столетия заторможено колониализмом, этот процесс продолжается и по настоящее время.

Становление нации - процесс сложный и длительный, определяющую роль в котором играют социально-экономические факторы. Вместе с тем выделение нации возможно на основе ее собственно этнических свойств. Экономической и политической консолидации нации способствует образование единого национального языка и общенациональной культуры.

На этой почве формируются особенности национального характера, возникает национальное самосознание, которое предполагает приверженность к национальному языку, территории, культуре, чувство национальной гордости, а также определенные этнические стереотипы, аккумулирующие коллективный опыт отношения к своей нации и другим этносам.

Национальный вопрос в России

Понятия, использующиеся при рассмотрении национального вопроса, слишком многозначны, чтобы употреблять их без дополнительного пояснения. Ключевым является понятие нации. Можно выделить как минимум три варианта ее понимания...

Национальный вопрос в России

В демографии особое место занимают вопросы изучения уровня социального и культурного развития наций, их консолидации, ассимиляции, интеграции, межнациональных браков, двуязычия, развития национального самосознания...

Типология социальных общностей по степени устойчивости и по величине и другим критериям

«Ясное понимание соблюдение твоего долга пред людьми - это твоя подлинная свобода. Чем человечнее, осознаннее ты соблюдаешь свой долг перед людьми, тем больше черпаешь ты из неисчерпаемого источника подлинного человеческого счастья - свободы»...

Характеристика этнических процессов. Проблема отношения этноса и нации

Нередко между понятием "нация" и понятиями "народ", "этнос" ставят знак равенства. В самом деле, французы есть народ, этнос, и они же являются нацией. Отсюда естественно напрашивается вывод: этническая общность (народ) и нация суть одно и то же...

Этнические общности. Нации и национальные отношения. Типы и формы государства

Нация -- это высшая форма этнической общности людей, наиболее развитая, исторически устойчивая, объединенная экономическими, территориально-государственными, культурными, психологическими и религиозными признаками. Некоторые ученые считают...

Этнокультурные условия как мезофакторы социализации

Этнос (или нация) - исторически сложившаяся, устойчивая совокупность людей, обладающих общим менталитетом, национальными самосознанием и характером, стабильными особенностями культуры...

от лат. natio – народ) – историч. общность людей, складывающаяся на основе общности их языка, территории, экономич. жизни, культуры и нек-рых особенностей характера. Экономич. основой возникновения Н. является такое развитие производит. сил и совокупности производств. отношений, к-рое впервые достигается при переходе от феодализма к капитализму. Развитие капитализма создает общественно-территориальное разделение труда, к-рое связывает население экономически в Н. Это ведет и к политич. концентрации, к созданию нац. гос-в на месте прежней феод. раздробленности страны (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4, с. 428 и т. 21, с. 406–16). Н. возникает из родств. и неродств. племен, рас и народностей. Рус. Н. развилась из части древнерус. народности, к-рая, в свою очередь, сложилась из родств. вост.-славянских племен, но в нее влилось немало элементов из окружавших ее зап. и юж. слав., герм., финно-угорских и тюркоязычных народностей и т.д. Французская Н. образовалась в результате слияния галлов, германцев, норманнов и др. Сев.-амер. Н. возникла из переселенцев почти всех европ. стран, с к-рыми отчасти смешивались негры из Африки и индейцы. Нельзя подменять нац. общность расовой, племенной, равно как и религ. и гос. общностью. Существует мн. разных Н., к-рые в основном относятся к одной расе. Существуют Н., части к-рых исповедуют разные религии. С другой стороны, существуют разные Н., исповедующие одну и ту же религию. Есть Н., живущие в одном гос-ве и не имеющие своей нац. государственности, и, наоборот, есть немало таких?., отд. части к-рых живут в разных гос-вах. Поэтому расовую, племенную, религ. и гос. общность нельзя включать в общее понятие и определение Н. в качестве ее необходимых признаков. Ленин показал, критикуя взгляды народника Михайловского, что в период образования Н. родовая и племенная организация общества уже не существует, и Н., как и народности, возникают на основе территориально-экономич. связей. Поэтому их нельзя рассматривать как простое продолжение и расширение родовых и племенных связей. Роды и племена – историч. общности людей эпохи первобытнообщинного строя, а народности – эпохи рабовладельч. и феод. обществ – предшествуют Н. Экономич. основой процесса образования Н., цементирующей их языковую, территориальную и культурную общность, было развитие товарного произ-ва, появление местных рынков, их слияние в единый нац. рынок. "...Создание... национальных связей, – писал Ленин, – было ничем иным, как созданием связей буржуазных" (Соч., т. 1, с. 137–38). Общность языка и территории, на базе общности экономич. жизни являются осн. признаками Н. Общность языка, территории, экономич. жизни и культуры Н., вырастающие на базе капитализма и тем более – социализма, качественно отлична и по своему социальному типу, характеру, уровню развития исторически выше, чем аналогичные общности у рода, племени и народности, возникшие в докапиталистич. формациях. Развитие капитализма ликвидирует феод. экономич., политич. и культурную разобщенность населения, говорящего на одном языке, путем роста пром-сти, торговли, рынка. Это и приводит к экономич. и политич. консолидации народностей в Н., к созданию централизованных нац. гос-в, к-рые, в свою очередь, ускоряют консолидацию Н. Экономич. и политич. консолидация Н. способствует образованию единого нац. языка из языка народностей на основе сближения письменного лит. языка с народным разговорным; нац. язык постепенно преодолевает диалектную раздробленность языка народности, что также содействует созданию устойчивых связей между людьми на данной территории. Особенности историч. развития Н., ее экономич. строя, культуры, быта, обычаев и традиций, геотрафич. и историч. среды накладывают свой отпечаток на ее духовный облик, создают особенности нац. характера или психологии у людей, составляющих данную Н., порождают у них особые "нац. чувства" и "нац. сознание". Но эти черты нельзя истолковывать в духе идеологии нац. "исключительности", согласно к-рой одни Н. трудолюбивы, деловиты, революционны и т.д., а другие не обладают или не могут обладать этими качествами. Отмечая ту или иную особенность у данной Н., мы вовсе не отрицаем ее у других H., a лишь подчеркиваем, что она особенно ярко и сильно развита у данной Н. в данный момент и своеобразно сочетается с другими чертами и особенностями ее характера. В эксплуататорском обществе классовое положение и интересы людей, а не их нац. принадлежность определяют решающим образом движущие мотивы и цели их деятельности, в т.ч. их нац. волю, чувства, сознание и самосознание. Нац. сознание выражает не только принадлежность человека к определ. нации, но и то или иное отношение к другим Н., то или иное понимание нац. интересов с т. зр. определ. социальной группы, класса. Нац. характер – явление духовной жизни, он отражает экономич. и социально-политич. строй Н., проявляется в ее культуре и формируется под их воздействием. Общность экономич. жизни, культуры и характера бурж. Н. весьма относительна и не исключает антагонизма классов. Если в культуре Н. в условиях капитализма есть "две культуры", то и ее характер и ее нац. сознание тоже как бы "раздваиваются". Бурж. национализм и пролет. интернационализм – это два противоположных мировоззрения и две противоположных политики в нац. вопросе. У соответствующих классов разных Н. есть общие социальные, классовые, а также особые нац. черты. Нем. буржуа отличается по нац. чертам от французского, американского, японского, хотя классовое сознание их, по существу, одно и то же. Классовое сознание, интересы и характер буржуа и пролетария любой Н. прямо противоположны друг другу. Пролетариат по природе своей интернационален, оставаясь в то же время национальным. Рус. рабочий отличался и отличается от немецкого, английского, французского по языку и др. нац. особенностям, по условиям быта и культуры, а значит, и по особенностям нац. характера, хотя классовые черты и интересы, цели, идеалы и чувства у них общие, интернациональные. Последние играют решающую роль в его характере, проявляясь и в его нац. особенностях. Эти моменты не раскрыты в сталинском определении "общности психического склада" бурж. Н. и нац. специфики (см. "Марксизм и нац. вопрос", Соч., т. 2, М., 1954), что оставляло лазейки для бурж. теорий "нац. исключительности". Итак, особенности нац. психологии (характера) тоже составляют необходимый, хотя и не первичный, а производный признак Н. Нек-рые из признаков Н. могут быть общими, одинаковыми для неск. Н. Есть различные Н., говорящие на одном языке (напр., англичане и североамериканцы, португальцы и бразильцы, мексиканцы, кубинцы, аргентинцы и испанцы), или живущие на общей территории, или имеющие тесные территориально-экономич., гос. и культурные связи и вследствие этого много общего в своей истории, культуре, быту, в обычаях, традициях, в психологии. У Н. есть не только о с о б е н н о е, то, что отличает их друг от друга, но и о б щ е е, что сближает и связывает их. Характер экономич. строя определяет социальную структуру и политич. строй Н., характер ее быта и культуры, психологию и духовный облик. В бурж. социологии нет общепринятой теории Н. В ней преобладают ненауч. этатистские теории, связывающие Н. с гос-вом. В других идеалистич. теориях выпячивается нац. сознание, "национальный дух" или нац. характер в качестве ведущего, а иногда и единств. признака Н. (амер. социологи В. Сульбах, Г. Кон, амер. юрист К. Иглтон и др.). Н. рассматривается как только субъективное чувство и желание, воля, решение произвольной группы людей (Г. Кон) или "психологич. понятие", "бессознат. психич. общность" (Маритен). Мн. совр. бурж. идеологи опираются на теории О. Бауэра, К. Реннера, к-рые сводили Н. к общности нац. характера на почве общности судьбы, к союзу "одинаково мыслящих людей". Идеологи совр. реформизма, ревизионизма и нац. коммунизма скатываются к бурж. национализму и великодержавному шовинизму, раздувая нац. моменты в развитии своих стран, приписывая всем Н. в целом, в т.ч. и социалистич. Н., то, что присуще буржуазии, – борьбу за подчинение себе других стран и наций. Проанализировав сущность и возникновение Н. и нац. гос-в, Маркс и Энгельс показали неизбежность смены Н. более высоким типом историч. общности; капитализм порождает Н. и вместе с тем создает тенденции и материальные предпосылки к их объединению и слиянию. Маркс и Энгельс указывали, что эксплуатацией всемирного рынка буржуазия делает произ-во и потребление всех стран космополитическим. "На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными..." (Соч., 2 изд., т. 4, с. 428). Ленин развил эти положения применительно к новой историч. эпохе, раскрыл противоречивость двух тенденций капитализма в национальном вопросе – тенденции пробуждения Н. и интернационализации их хозяйств. жизни, показал разрешение этих противоречий в процессе социалистич. строительства, выработал программу партии пролетариата в национальном вопросе. Социалистич. революция создает базу и условия для преобразования бурж. Н. в социалистич. Н., для перехода к социализму народов, не прошедших (полностью или частично) стадии капитализма. Социалистич. Н. коренным образом отличаются от буржуазных по своим экономич. основам, социальной структуре, социально-политич. и духовному облику, ибо они свободны от социальных, классовых антагонизмов, присущих бурж. Н. Социалистич. Н. с самого начала стремятся не к обособлению друг от друга, а к сближению. Все Н. и народности СССР объединились в единую семью народов, достигли громадных успехов в развитии своей нац. государственности, экономики и культуры. На этой основе окрепла дружба народов СССР, возник многонац. сов. народ – новый, высший тип историч. общности людей – их интернац. общность. Важным условием, способствовавшим развитию социалистич. Н., явилась критика партией культа личности, нарушений принципов ленинской нац. политики. Партия решительно покончила с этими извращениями и провела мероприятия, укрепившие дружбу народов СССР, интернац. связи их с народами лагеря социализма и трудящимися всего мира. Период развернутого строительства коммунизма представляет собой этап дальнейшего всестороннего развития и сближения социалистич. Н., достижения ими полного экономич., политич., культурного, духовного единства. Строительство коммунизма в СССР и др. странах мировой системы социализма подготавливает условия полного добровольного слияния Н. после победы коммунизма во всем мире. Условиями и предпосылками этого будущего этапа слияния Н. являются: а) создание единой мировой коммунистич. экономики; б) полное и повсеместное исчезновение классовых различий; в) выравнивание экономич. и культурного уровня всех Н. и стран на основе их общего подъема; г) полное отмирание на этой основе гос-ва и гос. границ, создание полного простора для подвижности населения во всем мире; д) развитие коммунистич. быта и культуры народов, интернациональной по своим основам, характеру и содержанию; е) максимальное сближение духовного облика и психологии, характера Н.; ж) возникновение общего всемирного языка, вероятнее всего, путем добровольного принятия в качестве такового одного из наиболее развитых совр. языков, уже ныне выполняющих функции средства междунар. общения. Программа КПСС подчеркивает, что все вопросы развития Н. и нац. отношений партия решает с позиций пролет. интернационализма и ленинской нац. политики; нельзя ни преувеличивать, ни игнорировать нац. особенностей и различий, ни задерживать прогрессивного процесса их стирания, ни ускорять его искусственно, путем давления и принуждения, ибо это может только затормозить процессы сближения Н. И после построения в основном коммунизма в СССР неправильно было бы декларировать политику слияния Н. Но неправы и те, кто сетует по поводу происходящих процессов постепенного стирания нац. различий и особенностей. Коммунизм не может увековечивать и консервировать нац. особенности и различия, ибо он создает новую, интернац. общность людей, интернац. единство всего человечества. Но такое единство и полное слияние Н. осуществятся только после победы социализма и коммунизма во всемирном масштабе. Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., О колониальной системе капитализма. [Сб. ], М., 1959; Ленин В. И., О нац. и национально-колониальном вопросе. [Сб. ], М., 1956; его же, Тезисы реферата по нац. вопросу, Соч., 4 изд., т. 41, с. 273, Ленинский сборник, XXX, [М. ], 1937, с. 61–70, 98–112, 189–99; КПСС в резолюциях и решениях, 7 изд., ч. 1, М., 1953, с. 40, 47, 54, 82, 286, 314–15, 345, 361, 416–17, 553–62, 709–18, 759–66; ч. 4, 1960, с. 127–32; Материалы XXII съезда КПСС, М., 1961; Материалы XXIII съезда КПСС, М., 1966; Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм, М., 1961; Каммари М. Д., Социалистич. нации СССР в условиях перехода от социализма к коммунизму, "Коммунист", 1953, No 15; его же, К полному единству, М., 1962; Социалистич. нации СССР, М., 1955; Цамерян И., Сов. многонац. roc-во, его особенности и пути развития, М., 1958; Дунаева?. ?., Сотрудничество социалистич. наций в строительстве коммунизма, М., 1960; Минуя капитализм. [Сб. ст. ], М., 1961; Формирование социалистич. наций в СССР. [Сб. ст. ], М., 1962; Алексеев В. В., Род, племя, народность, нация, М., 1962; Батыров Ш. Б., Формирование и развитие социалистич. наций в СССР, М., 1962; Кравцев И. Е., Развитие нац. отношений в СССР, Киев, 1962; Чекалин М. В., Коммунизм и Н., Л., 1962; От социализма к коммунизму. Сб. ст., М., 1962 (см. ст. Олейника И. П., Каммари М. Д. и Джунусова М. С); Семенов Ю. И., Из истории теоретич. разработки В. И. Лениным нац. вопроса, "Народы Азии и Африки", 1966, No 4 (в ст. приведены материалы обсуждения вопроса о Н. в сов. лит-ре); Синоптикус [Реннер К. ], Государство и нация, пер. с нем., СПБ, 1906; Шпрингер Р. [Реннер К. ], Нац. проблема. (Борьба национальностей в Австрии), пер. с нем., СПБ, 1909; Бауэр О., Нац. вопрос и социал-демократия, пер. с нем., СПБ, 1909; Каутский К., Нац. проблемы, [пер. с нем. ], П., 1918. См. также лит. при ст. Национализм. М. Каммари. Москва.